Неточные совпадения
— Я вот что намерен сказать, — продолжал он
холодно и спокойно, — и я прошу тебя выслушать меня. Я признаю, как ты знаешь, ревность чувством оскорбительным и унизительным и никогда
не позволю себе руководиться этим чувством; но
есть известные законы приличия, которые нельзя преступать безнаказанно. Нынче
не я заметил, но, судя по впечатлению, какое
было произведено на общество, все заметили, что ты вела и держала себя
не совсем
так, как можно
было желать.
У папеньки Катерины Ивановны, который
был полковник и чуть-чуть
не губернатор, стол накрывался иной раз на сорок персон,
так что какую-нибудь Амалию Ивановну, или, лучше сказать, Людвиговну, туда и на кухню бы
не пустили…» Впрочем, Катерина Ивановна положила до времени
не высказывать своих чувств, хотя и решила в своем сердце, что Амалию Ивановну непременно надо
будет сегодня же осадить и напомнить ей ее настоящее место, а то она бог знает что об себе замечтает, покамест же обошлась с ней только
холодно.
Лариса. Лжете. Я любви искала и
не нашла. На меня смотрели и смотрят, как на забаву. Никогда никто
не постарался заглянуть ко мне в душу, ни от кого я
не видела сочувствия,
не слыхала теплого, сердечного слова. А ведь
так жить
холодно. Я
не виновата, я искала любви и
не нашла… ее нет на свете… нечего и искать. Я
не нашла любви,
так буду искать золота. Подите, я вашей
быть не могу.
Он сидел, курил, уставая сидеть — шагал из комнаты в комнату, подгоняя мысли одну к другой,
так провел время до вечерних сумерек и пошел к Елене. На улицах
было не холодно и тихо, мягкий снег заглушал звуки, слышен
был только шорох, похожий на шепот. В разные концы быстро шли разнообразные люди, и казалось, что все они стараются как можно меньше говорить, тише топать.
Но он
не знал, спрашивает или утверждает.
Было очень
холодно, а возвращаться в дымный вагон, где все спорят, —
не хотелось. На станции он попросил кондуктора устроить его в первом классе. Там он прилег на диван и, чтоб
не думать, стал подбирать стихи в ритм ударам колес на стыках рельс; это удалось ему
не сразу, но все-таки он довольно быстро нашел...
Но краски
были уже
не те: тут же, в толпе,
был грубый, неопрятный Захар и вся дворня Ильинских, ряд карет, чужие, холодно-любопытные лица. Потом, потом мерещилось все
такое скучное, страшное…
— Да, читал и аккомпанировал мне на скрипке: он
был странен, иногда задумается и молчит полчаса,
так что вздрогнет, когда я назову его по имени, смотрит на меня очень странно… как иногда вы смотрите, или сядет
так близко, что испугает меня. Но мне
не было… досадно на него… Я привыкла к этим странностям; он раз положил свою руку на мою: мне
было очень неловко. Но он
не замечал сам, что делает, — и я
не отняла руки. Даже однажды… когда он
не пришел на музыку, на другой день я встретила его очень
холодно…
Вообще обращение англичан с китайцами, да и с другими, особенно подвластными им народами,
не то чтоб
было жестоко, а повелительно, грубо или холодно-презрительно,
так что смотреть больно.
Дальнейшее тридцатиоднодневное плавание по Индийскому океану
было довольно однообразно. Начало мая
не лучше, как у нас: небо постоянно облачно; редко проглядывало солнце. Ни тепло, ни
холодно. Некоторые, однако ж, оделись в суконные платья — и умно сделали. Я упрямился, ходил в летнем, зато у меня
не раз схватывало зубы и висок. Ожидали зюйд-вестовых ветров и громадного волнения, которому
было где разгуляться в огромном бассейне, чистом от самого полюса; но ветры стояли нордовые и все-таки благоприятные.
Хозяин пригласил нас в гостиную за большой круглый стол, уставленный множеством тарелок и блюд с свежими фруктами и вареньями. Потом слуги принесли графины с хересом, портвейном и бутылки с элем. Мы попробовали последнего и
не могли опомниться от удовольствия: пиво
было холодно как лед,
так что у меня заныл зуб. Подали воды, тоже прехолодной. Хозяин объяснил, что у него
есть глубокие подвалы; сверх того, он нарочно велел нахолодить пиво и воду селитрой.
7-го или 8-го марта, при ясной, теплой погоде, когда качка унялась, мы увидели множество какой-то красной массы, плавающей огромными пятнами по воде. Наловили ведра два — икры. Недаром видели стаи рыбы, шедшей незадолго перед тем тучей под самым носом фрегата. Я хотел продолжать купаться, но это уже
были не тропики:
холодно, особенно после свежего ветра. Фаддеев
так с радости и покатился со смеху, когда я вскрикнул, лишь только он вылил на меня ведро.
Мы
так устали за день, что
не пошли дальше и остались здесь ночевать. Внутри фанзы
было чисто, опрятно. Гостеприимные китайцы уступили нам свои места на канах и вообще старались всячески услужить. На улице
было темно и
холодно; со стороны моря доносился шум прибоя, а в фанзе
было уютно и тепло…
— Ах, как весело
будет! Только ты, мой миленький, теперь вовсе
не говори со мною, и
не гляди на меня, и на фортепьяно
не каждый раз
будем играть. И
не каждый раз
буду выходить при тебе из своей комнаты. Нет,
не утерплю, выйду всегда, только на одну минуточку, и
так холодно буду смотреть на тебя, неласково. И теперь сейчас уйду в свою комнату. До свиданья, мой милый. Когда?
Что надобно
было бы сделать с другим человеком за
такие слова? вызвать на дуэль? но он говорит
таким тоном, без всякого личного чувства, будто историк, судящий
холодно не для обиды, а для истины, и сам
был так странен, что смешно
было бы обижаться, и я только мог засмеяться: — «Да ведь это одно и то же», — сказал я.
Он
не пошел за ней, а прямо в кабинет;
холодно, медленно осмотрел стол, место подле стола; да, уж он несколько дней ждал чего-нибудь подобного, разговора или письма, ну, вот оно, письмо, без адреса, но ее печать; ну, конечно, ведь она или искала его, чтоб уничтожить, или только что бросила, нет, искала: бумаги в беспорядке, но где ж ей било найти его, когда она, еще бросая его,
была в
такой судорожной тревоге, что оно, порывисто брошенное, как уголь, жегший руку, проскользнуло через весь стол и упало на окно за столом.
Ведьма сама почувствовала, что
холодно, несмотря на то что
была тепло одета; и потому, поднявши руки кверху, отставила ногу и, приведши себя в
такое положение, как человек, летящий на коньках,
не сдвинувшись ни одним суставом, спустилась по воздуху, будто по ледяной покатой горе, и прямо в трубу.
Отец мой точно
так же, как в Парашине, осматривал все хозяйство, только меня с собой никуда
не брал, потому что на дворе
было очень
холодно.
Мать
не имела расположения к уженью, даже
не любила его, и мне
было очень больно, что она
холодно приняла мою радость; а к большому горю, мать, увидя меня в
таком волнении, сказала, что это мне вредно, и прибавила, что
не пустит, покуда я
не успокоюсь.
Мать разделась и легла в постель,
не молясь. Ей
было холодно, неприятно. И Рыбин, который показался ей сначала
таким солидным, умным, теперь возбуждал у нее чувство вражды.
— А! ну, здравствуй, доченька! давно ли своих родителей продавать научилась?! — сказал Тебеньков, улыбаясь
холодно, но
не без горечи, — здравствуй и ты, Кузьмовна; пришли, видно, наши часы… что ж, ваше благородие, если спросить желаете,
так спрашивайте, а насчет того, чтобы нашу чувствительность растревожить,
так это лишнее
будет — так-то-с…
Так пробыла она несколько минут, и Техоцкий возымел даже смелость взять ее сиятельство за талию: княжна вздрогнула; но если б тут
был посторонний наблюдатель, то в нем
не осталось бы ни малейшего сомнения, что эта дрожь происходит
не от неприятного чувства, а вследствие какого-то странного, всеобщего ощущения довольства, как будто ей до того времени
было холодно, и теперь вдруг по всему телу разлилась жизнь и теплота.
Князь Чебылкин. Зачем же, душенька, нам секретничать? У меня, душенька, секретов нет с просителями… и я, наконец,
не вижу никакой надобности… и зачем вы, душенька,
так оделись? вам, должно
быть,
холодно?
И
такой это день
был осенний, сухой, солнце светит, а
холодно, и ветер, и пыль несет, и желтый лист крутит; а я
не знаю, какой час, и что это за место, и куда та дорога ведет, и ничего у меня на душе нет, ни чувства, ни определения, что мне делать; а думаю только одно, что Грушина душа теперь погибшая и моя обязанность за нее отстрадать и ее из ада выручить.
«Как этот гордый и великий человек (в последнем она тоже
не сомневалась), этот гордый человек
так мелочен, что в восторге от приглашения какого-нибудь глупого, напыщенного генеральского дома?» — думала она и дала себе слово показывать ему невниманье и презренье, что, может
быть, и исполнила бы, если б Калинович показал хотя маленькое раскаяние и сознание своей вины; но он, напротив, сам еще больше надулся и в продолжение целого дня
не отнесся к Настеньке ни словом, ни взглядом, понятным для нее, и принял тот холодно-вежливый тон, которого она больше всего боялась и
не любила в нем.
У вас встают и ложатся по солнцу,
едят,
пьют, когда велит природа;
холодно,
так наденут себе шапку с наушниками, да и знать ничего
не хотят; светло —
так день, темно —
так ночь.
Не помню, как и что следовало одно за другим, но помню, что в этот вечер я ужасно любил дерптского студента и Фроста, учил наизусть немецкую песню и обоих их целовал в сладкие губы; помню тоже, что в этот вечер я ненавидел дерптского студента и хотел пустить в него стулом, но удержался; помню, что, кроме того чувства неповиновения всех членов, которое я испытал и в день обеда у Яра, у меня в этот вечер
так болела и кружилась голова, что я ужасно боялся умереть сию же минуту; помню тоже, что мы зачем-то все сели на пол, махали руками, подражая движению веслами,
пели «Вниз по матушке по Волге» и что я в это время думал о том, что этого вовсе
не нужно
было делать; помню еще, что я, лежа на полу, цепляясь нога за ногу, боролся по-цыгански, кому-то свихнул шею и подумал, что этого
не случилось бы, ежели бы он
не был пьян; помню еще, что ужинали и
пили что-то другое, что я выходил на двор освежиться, и моей голове
было холодно, и что, уезжая, я заметил, что
было ужасно темно, что подножка пролетки сделалась покатая и скользкая и за Кузьму нельзя
было держаться, потому что он сделался слаб и качался, как тряпка; но помню главное: что в продолжение всего этого вечера я беспрестанно чувствовал, что я очень глупо делаю, притворяясь, будто бы мне очень весело, будто бы я люблю очень много
пить и будто бы я и
не думал
быть пьяным, и беспрестанно чувствовал, что и другие очень глупо делают, притворяясь в том же.
Мне
было досадно за то, что он ставил меня в
такое фальшивое положение к своему сыну, и за то, что отвлекал мое внимание от весьма важного для меня тогда занятия — одеванья; а главное, этот преследующий меня запах перегара
так расстроил меня, что я очень
холодно сказал ему, что я
не могу
быть с Иленькой, потому что целый день
не буду дома.
Помнилось ему еще, как на одном крутом повороте сани
так накренились на правый бок, точно ехали на одном полозе, а потом
так тяжко ухнули на оба полоза, перевалившись на другой бок, что все юнкера одновременно подскочили и крякнули.
Не забыл Александров и того, как он в одну из секунд бешеной скачки взглянул на небо и увидел чистую, синевато-серебряную луну и подумал с сочувствием: «Как ей, должно
быть,
холодно и как скучно бродить там в высоте, точно она старая больная вдова; и
такая одинокая».
Он вспомнил, что она жаловалась, что он обещался затопить печь. «Дрова тут, можно принести,
не разбудить бы только. Впрочем, можно. А как решить насчет телятины? Встанет, может
быть, захочет кушать… Ну, это после; Кириллов всю ночь
не спит. Чем бы ее накрыть, она
так крепко спит, но ей, верно,
холодно, ах,
холодно!»
Бедный Степан Трофимович сидел один и ничего
не предчувствовал. В грустном раздумье давно уже поглядывал он в окно,
не подойдет ли кто из знакомых. Но никто
не хотел подходить. На дворе моросило, становилось
холодно; надо
было протопить печку; он вздохнул. Вдруг страшное видение предстало его очам: Варвара Петровна в
такую погоду и в
такой неурочный час к нему! И пешком! Он до того
был поражен, что забыл переменить костюм и принял ее как
был, в своей всегдашней розовой ватной фуфайке.
Петров помог мне даже раздеваться, потому что по непривычке я раздевался долго, а в передбаннике
было холодно, чуть ли
не так же, как на дворе.
Старик и говорил
так, как будто
было очень
холодно, с расстановками и
не раскрывая как следует рта; и губные согласные выговаривал он плохо, заикаясь на них, точно у него замерзли губы. Обращаясь к Егорушке, он ни разу
не улыбнулся и казался строгим.
— Конечно, все. Там — горы, у нас — паспорты; там тепло, у нас —
холодно; там местоположение — у нас нет местоположения; там сел да поехал, а у нас в каждом месте: стой, сказывай, кто таков! какой
такой человек
есть? Нет, вашество, нам впору попросту, без затей прожить, а
не то чтобы что!
Через минуту я уже
был за воротами и шел в город, чтобы объясниться с отцом.
Было грязно, скользко,
холодно. В первый раз после свадьбы мне стало грустно, и в мозгу моем, утомленном этим длинным серым днем, промелькнула мысль, что,
быть может, я живу
не так, как надо. Я утомился, мало-помалу мною овладели слабодушие, лень,
не хотелось двигаться, соображать, и, пройдя немного, я махнул рукой и вернулся назад.
Крутицкий. Пожалуй,
не признавай, никому от того ни тепло, ни
холодно; а как заберет,
так скажешься. Со мной
было в Бессарабии, лет сорок тому назад: я
было умер от любви. Что ты смотришь на меня?
Эта мысль
так заставила ее страдать, как Елена никогда еще во всю жизнь свою
не страдала: досада, унижение, которое она обречена
была переносить, как фурии, терзали ее; ко всему этому еще Коля раскапризничался и никак
не хотел укладываться спать в своем темном уголке, говоря, что ему там
холодно и темно.
Все эти подозрения и намеки, высказанные маленьким обществом Григоровых барону, имели некоторое основание в действительности: у него в самом деле кое-что начиналось с Анной Юрьевной; после того неприятного ужина в Немецком клубе барон дал себе слово
не ухаживать больше за княгиней; он
так же хорошо, как и она, понял, что князь начудил все из ревности, а потому подвергать себя по этому поводу новым неприятностям барон вовсе
не желал, тем более, что черт знает из-за чего и переносить все это
было,
так как он далеко
не был уверен, что когда-нибудь увенчаются успехом его искания перед княгиней; но в то же время переменить с ней сразу тактику и начать обращаться
холодно и церемонно барону
не хотелось, потому что это прямо значило показать себя в глазах ее трусом, чего он тоже
не желал.
Мы от их слов татарами
не сделаемся; в Крыму
не будет холодно; мужья
не станут бить своих жен, и, верно, наши дамы, в угодность французским вояжерам [путешественникам (франц.)],
не разрешат на водку, которую, впрочем, мы могли бы называть ликером, точно
так же, как называется ресторациею харчевня, в которой мы обедали.
Взяло раздумье Канарейку: и
поесть хочется, и в клетку
не хочется. Конечно, и
холодно и голодно, а все-таки на воле жить куда лучше, особенно когда
не идет дождь.
Здесь уже
было очень
холодно и по обыкновению сыро, что, впрочем, все-таки идет Петербургу гораздо более, нежели его демисезонное лето, которое ему совсем
не к лицу,
не к чину и
не к характеру, которое ему никогда
не удается, да и вовсе ему
не нужно: зима с окаменевшею Невою, с катками, оперой и с газом в фонарях ему гораздо больше кстати.
В овине тоже
было холодно, но все-таки
не так, как на дворе. Степан распахнул свой тулуп, посадил Настю в колена и закрыл ее полами.
— Нет, нет, Петр! Нет, Петруша, ведь я ничего. Ведь ты видишь, что я ничего… Ну, что ж
такое! Ну, на дворе
холодно, сыро, ну,
выпил человек маленько, ну и ничего… Я
не сержусь. Я сам, брат,
выпил сегодня… Ты признайся, вспомни-ка, брат:
был ты у чиновника Вахрамеева?
— Это прежде куроцапы
были, а по нынешнему времени
таких титулов
не полагается, —
холодно заметил он, — но ежели бы и доподлинно
так было, то для имеющего чистое сердце все равно, кому его на рассмотрение предъявлять: и «куроцап» и «
не куроцап» одинаково найдут его чистым и одобрения достойным! Вот ежели у кого в сердце свило себе гнездо злоумышление…
Так как портной пропадал по нескольку дней сряду, деньги все пропивались и
не на что
было купить хлеба, Анна, для прокормления себя и ребенка, ходила на поденную работу. На это время поручала она мальчика старушке, жившей в одном с нею доме; летом старуха продавала яблоки, зимою торговала на Сенной вареным картофелем, тщательно прикрывая чугунный горшок тряпкой и усаживаясь на нем с большим удобством, когда на дворе
было слишком
холодно. Она всюду таскала Петю, который полюбил ее и называл бабушкой.
Словом сказать,
был я в ту пору как бешеный, в груди
холодно; бога вспомню — как обожжёт меня.
Не однажды всё-таки упрекал его...
— Может
быть, со временем я полюблю и Петербург, но мы, женщины,
так легко предаемся привычкам сердца и
так мало думаем, к сожалению, о всеобщем просвещении, о славе государства! Я люблю Москву. С воспоминанием об ней связана память о
таком счастливом времени! А здесь, здесь всё
так холодно,
так мертво… О, это
не мое мнение; это мнение здешних жителей. — Говорят, что въехавши раз в петербургскую заставу, люди меняются совершенно.
— Да, прекрасная погода. Теперь май, скоро
будет настоящее лето. А лето
не то, что зима. Зимою нужно печи топить, а летом и без печей тепло. Летом откроешь ночью окна и все-таки тепло, а зимою — двойные рамы и все-таки
холодно.
Ничуть
не бывало… непременно что-нибудь найдут: одни скажут — очень
было жарко, а другие —
холодно; одним показалась сыра рыба, другие недовольны, что вина мало, третьи скучали, что их хозяин заставлял танцевать, четвертые жаловались на монотонность, — и очень немного осталось нынче на свете
таких простодушных людей, которые
были бы довольны предлагаемым им от своего брата удовольствием; но театр уже по преимуществу подпадает, как говорят, критике.
А дождь, падая, шумел
так холодно, монотонно, тоскливо. И казалось, что в степи ничего и никогда
не было, кроме шума дождя, блеска молнии и раздражённого грохота грома.
Оттого, что он много
пил и посоловел, и,
быть может, оттого, что он раза два
был уличен во лжи, мужики
не обращали на него никакого внимания и даже перестали отвечать на его вопросы. Мало того, в его присутствии они пустились в
такие откровенности, что ему становилось жутко и
холодно, а это значило, что они его
не замечали.